Министр образования и науки республики Ирина Азимова в рамках проекта ««РОДИНА» спрашивает и предлагает. Актуальные вопросы к власти, о которых говорят в народе» рассказала о проблемах нехватки учителей и качества образования, перегруженности отдельных классов и поборов в школах, а также поделилась мнением о том, как поднять престиж работы учителя.
Назовите, пожалуйста, три лучшие школы в республике и три худшие. И скажите, что, по вашему мнению, нужно сделать, чтобы худшие подтянуть до лучших?
Несмотря на волшебное слово «пожалуйста», не буду называть ни лучшие школы, ни худшие, и объясню почему. Последние годы у нас наметилась тенденция, когда школы вдруг стали бояться оказаться худшими и начали использовать различные приемы, чтобы искусственно улучшить свои показатели. Сегодня школа не готовит детей так, как должна, и высокие результаты ЕГЭ - это зачастую заслуга родителей, которые нанимают для своих детей репетиторов. Поэтому во всех оценочных процедурах важно быть абсолютно объективными. Они проводятся не для того, чтобы какая-то школа заработала баллы и сказала «вот какие мы результаты даем», а для того, чтобы каждый учитель понял, какие у ребенка есть проблемы и пробелы. К сожалению, вмешательство в процесс независимой оценки имеет место быть. Именно по этой причине я не буду называть худшие и лучшие школы. «Условно лучшими» можно считать школы, которые перегружены, и «условно худшими», соответственно, наоборот. Но это не вполне объективная оценка, потому что все мы понимаем: не всегда «престижная» школа дает результаты качества лучшие, нежели школа, расположенная на периферии. Мы ставим перед собой задачу обеспечить во всех школах одинаковые условия. И как только мы их создадим в смысле педагогического состава и материально-технической базы, сможем требовать от школ, чтобы они давали одинаково качественный результат. Надеюсь, что придет время, когда сможем с чистой совестью сказать: вот эти школы лучшие, а эти худшие. И лучшие будут «брать на буксир» худшие.
Если мы никак не можем уйти от сборов денег в школах, то, может быть, есть возможность легализовать эту процедуру под присмотром попечительских советов, родителей, спонсоров и т.д.? Чтобы у родителей было понимание, на что и как они сдают.
Это уже легализовано благодаря Федеральному закону, который регламентирует соответствующую деятельность. При этом сейчас школа деньги не собирает, этим занимаются председатели родительских комитетов. Понятно, что таким образом они хотят улучшить условия для детей, но иногда не понимают, что не всякий родитель в состоянии сдать даже 50 рублей. Поэтому мое категоричное требование – прекратить это безобразие. Тот родитель, который хочет оказать какую-либо помощь школе, берет ее банковские реквизиты и перечисляет средства. И как только эта помощь будет проходить через лицевые счета образовательных организаций, весь механизм станет абсолютно прозрачным. Проблема есть, стоит остро, и мы ее не решим без помощи родителей. Если они будут идти на поводу у других родителей и работников школы, ситуация не изменится.
Охват питанием в школах в разных районах разный. Владикавказский комбинат школьного питания загружен только на 20%. В чем смысл его существования? Кроме того, по результатам мониторинга ОНФ был ряд претензий к санитарному состоянию школьных столовых. На какой стадии решение вопроса?
95% образовательных организаций – муниципальные, и организация питания там должна финансироваться из местного бюджета. Все беды от того, что не хватает денег. Трудно требовать обеспечивать горячим питанием детей, если нет на это должного финансирования. Однако есть определенное количество образовательных организаций, которые хорошо финансируются, но даже на эти средства недостаточно качественно организуют питание. У меня были претензии к ряду учреждений по этому вопросу, мы продолжим мониторинг школ и будем совершенствовать работу в этом направлении, исходя из тех возможностей, которые имеем. Мы должны добиться, чтобы во всех организациях кормили здоровым питанием. Для всех типов образовательных учреждений и всех возрастов разработаны 10-дневные меню. Сейчас письмо в Роспотребнадзоре. Если его согласуют, соответствующие предписания будут направлены в подведомственные учреждения, а рекомендации – в муниципальные. В разработанное меню будут вноситься изменения с учетом того, что дети едят лучше, а что хуже. Исходя из своей практики, могу сказать, что не всегда здоровая пища совпадает со вкусовыми пристрастиями детей. Но мы должны не только их кормить, но и прививать вкусовую культуру.
Не все обучающиеся получили учебники как федерального перечня, так и национально-регионального компонента. Как следствие, родителям предлагают приобрести учебники за свой счет. Правомочно ли это? И, если школьные библиотеки недоукомплектованы, то когда достигнем 100-процентного охвата?
У меня информация о 100-процентной обеспеченности школ учебниками из федерального перечня. Если есть конкретные примеры, то будем разбираться по факту. В 2016 году было закуплено учебников на 58 миллионов. Они приобретаются по заявкам, которые подают непосредственно образовательные организации. Моя принципиальная позиция: если какая-то школа не заказала эти учебники или заказала ошибочно другие, значит ответственные за формирование заявки – библиотекарь и директор – должны из собственных средств купить детям учебники. Ни одной школе не было сказано, что они заказывают не все, все заявки были удовлетворены. Что касается национально-регионального компонента, небольшая проблема есть, но я думаю, что она в ближайшее время решится. Одну часть получили и раздали осенью, вторую привезли 13 марта, с задержкой. Мы выставили поставщику соответствующую претензию, ему это может вылиться в достаточно солидную сумму. Учебники уже должны были уйти в образовательные организации, если нет, то я тоже жду конкретных примеров. Однозначно заявляю, что родители приобретать учебники не должны. До тех пор, пока мы будем работать, основываясь на принципе зæрдæхудта, порядок навести не получится. Со своей стороны обещаю, что если проблема в закупке учебников возникнет со стороны министерства, я честно в этом признаюсь. Но если бюджетные средства были выделены и недобросовестно потрачены, то пусть за это несут ответственность те должностные лица, которые такое допустили.
Как поощряют победителей различных конкурсов и соревнований? Есть ли программа по поддержке одаренных детей и что республика готова предоставить этим детям, чтобы они возвращались в республику?
Думаю, не стоит делить детей на одаренных и неодаренных. Иногда ребенок, который кажется совсем неодаренным, может очень удивить, и наоборот: в школе не проявился, не создали мы ему таких условий, а раскрылся только в вузе. Сама работа с одаренными детьми – по их выявлению и поддержке -практически на нуле. Об этом говорят результаты регионального этапа всероссийской олимпиады школьников. 65% выпускников у нас выбирают ЕГЭ по обществознанию, а по этому предмету нет ни победителей, ни призеров. Еще пример: в Ардонском районе на мониторинге по обществознанию «Я сдам ЕГЭ» 62% выбравших этот предмет не дошли до нижнего порога. В то же время недавно мы провели встречу 100-балльников с зампредом правительства Ахсарбеком Фадзаевым, это некоторым образом вопрос пиара знаний. Так что работать в направлении поддержки уже начали.
Каково соотношение средств, выделяемых из бюджета на спорт и на образование?
По бюджету министерства спорта я не могу вам ответить. Но на первом месте, конечно, образование. Самая большая доля в бюджете приходится на систему образования.
В республике более 3 тыс. детей, которым необходимо инклюзивное образование. Но у нас нет ни центра, куда родители могли бы привести ребенка для психолого-педагогического сопровождения, ни специалистов в каждом учреждении, которые могут работать с такой категорией детей. Планируется ли дополнительная работа в этом направлении?
Здесь нужно говорить не только об инклюзивном образовании, но и об обеспечении образованием детей с ограниченными возможностями как в специализированных, так и в обычных образовательных организациях. Центр для таких детей работает при институте повышения квалификации. Другое дело, что одного центра не достаточно. В ряде школ реализуются программы инклюзивного образования, дети с ограниченными возможностями здоровья проходят обучение и в учреждениях СПО, где их готовят в том числе по рабочим специальностям. Мы ежегодно принимаем участие в программе «Доступная среда» и в этом году к учреждениям с возможностью подобной подготовки будут добавлены пятое училище, несколько детсадов и три учреждения допобразования.
Последнее время все чаще поднимается вопрос психической неустойчивости подростков в связи с возросшей популярностью суицидальных групп наподобие «Синего кита». Есть ли в образовательных учреждениях специалисты, которые могут оказать помощь как детям, так и родителям?
К сожалению, не во всех школах есть психологи. По закону мы должны разработать норматив финансирования на одного ребенка, который бы включал финансирование штатных единиц, необходимых школе. Но многое зависит и от руководителя учреждения, который эффективно будет эти штатные единицы расставлять. Проблема не только в том, что в какой-то школе нет психолога. Есть также вопрос качества подготовки специалистов, того, насколько пришедший специалист может принести пользу, а не навредить.
Есть еще проблема нехватки дефектологов, но она тоже не в том, что мы не можем ввести соответствующую единицу в школьные штаты, а в том, что этих специалистов нет. Логопеды есть, а дефектологов нет. Для решения этой проблемы в пединституте в 2017 году будет набираться группа для обучения по программам дефектологии.
В городских школах количество детей в классах иногда доходит до 40. Кто это контролирует и как решается вопрос?
В основном в сложившейся ситуации виноваты родители. Приведу пример. У нас есть подведомственная организация – школа «Диалог». Ее здание требует капремонта, а половина детей обучается во вторую смену. Я решила, что в этом году первые классы мы не набираем. Вы даже не представляете, что стало происходить: родители, у которых там уже учится один ребенок, хотели отдать туда и второго. Я тогда разрешила, не подумав, о каком количестве человек может идти речь, открыть один класс только для братьев и сестер. В итоге мне принеси список из 41 человека. По нормам СанПиН в классе должно быть 25 человек. Другой пример: у нас есть школа-интернат на Гастелло. Там учатся в том числе дети с ДЦП. В классе, где есть ребенок-колясочник, больше 15-20 детей быть не может. В связи с тем, что это учреждение интернатного типа, родителям, конечно же, удобно, что ребенок до вечера находится в школе. Это понятно. Но особенным детям, которые там обучаются, тоже нужны особенные условия. В этом году я разрешила набрать максимум два класса по 30 человек. За сутки с 1 февраля было принято 115 заявлений. Вот вам и нормы СанПиН. Что делать? Главой республики передо мной поставлена задача: чтобы дети учились по микрорайонам. Будем работать в этом направлении.
Много говорят о сокращении учителей и снижении размера заработной платы у тех, кто остался. Можете объяснить, действительно ли произошло сокращение фонда оплаты труда? Сколько у нас педагогических работников пенсионного и предпенсионного возраста? Как идет работа по привлечению молодых специалистов?
Фонды оплаты труда не уменьшились за последние три года. В 2017 году заложили уровень 2016-го. Возможно, сокращают учителей в тех школах, где сокращается количество детей. Тогда эти учителя должны идти в другую школу, где специалистов не хватает, вакансий у нас больше чем достаточно. При этом 49% преподавателей в школах предпенсионного и пенсионного возраста. Через 2-3 года может оказаться так, что некому будет учить детей, з молодые люди не хотят идти в школы. Может быть, это мое субъективное мнение, но такую ситуацию я объясняю тем, что мы, учителя, не любим свою работу. Ни с какими заработными платами престиж учителя не повысится, если сам учитель не будет ходить с высоко поднятой головой. Меня как учителя в обратном никто не убедит. С 1992 года по 2000-й я работала в школе и никогда высоких зарплат не получала. А пошла туда потому, что видела, с каким удовольствием учителя ходили к нам на уроки и как они любили свою работу. Работать в школе очень сложно, особенно когда ты не чувствуешь поддержку родителей. Раньше папы и мамы доверяли учителям. Честно говоря, я совершенно не понимаю, что произошло в нашем сознании, почему мы так потерялись в новых реалиях. Вячеслав Зелимханович все время мне говорит: «Ирина, в школе должны работать люди, которые любят детей и любят свою работу». И их нужно растить. Как? Задача сложная, но мы должны это делать. А молодежи надо в первую очередь внушать, что в школе они всегда найдут работу, а юристом и экономистом можно стать параллельно.
